29.11.2016 в 23:44
Пишет .digital killer:=-=-=-=URL записи
Дерьмо случается, капитан.
Название: Головоломка
Фендом: Batman The Telltale Series
Пейринг: Брюс/Освальд, появляется Джокер
Жанр: порно снова не случилось, но случится, когда я новогодний фмоб запилю. Болтовня, намёк на сюжет, намёк на открытый финал, намёк на 2 сезон, про который я ничего пока не знаю.
Предупреждение: Много бессмысленной болтовни, няшные мужики, которые ведут себя по-мужицки (я старался) в такой немужицкой ситуации.Трудно забыть боль, но еще труднее вспомнить радость. Счастье не оставляет памятных шрамов. © Чак Паланик «Дневник»
Он любил Готэм. Несмотря на всю его грязь, коррупцию, дилеров в любимом парке и трагедию, что разлучила его с другом. Всю свою жизнь он скучал по родным местам и ненавидел Англию. А ещё ненавидел, когда что-то идёт не по плану. Но даже проиграв, Освальд оставался верен своей идее сделать свой город лучше, чем он есть сейчас. В этом была его маленькая тайна. Светлый клочок воспоминаний в воспалённом мозгу, на который уже не действовали яд лжи и страстная самоуверенность в правильности совершаемых им чудовищных поступков. Разыскиваемый всеми подразделениями Готэма, Пингвин уже не мог ничего изменить, и ему оставалось лишь обращаться к своей памяти в тщетных попытках сохранить здравомыслие. Не было больше Детей Аркхэма. Не было революции. Всё осталось по-прежнему.
Даже Брюс остался тем же. Несмотря ни на что.
Освальда посадили в Лечебницу Аркхэм. Да, неприятный был процесс, который априори не мог закончиться благополучно. Пожизненное заключение в месте, где когда-то погибла Эстер Кобблпот, первое время сводило его с ума, но терапия и периодические беседы с клоуном Джоном Доу заставили его задуматься о том, как всё могло сложиться, если бы он не сошёлся с Леди Аркхэм. Ха, сошёлся… Звучало так, словно у них был роман.
Потом события приняли неожиданный поворот: бунт в Аркхэме устроил шумиху в прессе, да чего там — весь город встал с ног на голову, и разбежавшихся психов ловили до сих пор, объявив в срочный розыск каждого второго. Серийные убийцы, психопаты и параноики вырвались на свободу, и полиция не справлялась. Готэм снова трясло. Одно радовало Кобблпота — у него появилась возможность под покровом темноты пробраться туда, где его вряд ли стали бы искать.
В восстановленный особняк Уэйнов.
Что он знал о Брюсе теперь? Честь его семьи была опорочена, он сам перестал выходить в свет и заперся в одной из всё ещё пахнущих горелым деревом спален, чтобы корить себя за совершённые ошибки и, видимо, думать, что делать дальше. Освальду доставляло удовольствие представлять, как юный красавчик Уэйн, всё ещё страдающий на тему кончины родителей, неистово фрустрирует над их фотографией. Почему-то вид страдающего Брюса нравился ему гораздо больше, чем вид… счастливого человека, который добился многого, просто имея наследство.
Зависть? О, да. Презрение? Именно.
Нереализованная симпатия? Чёрт.
Когда ты инженер, ты можешь собрать хакерское устройство даже из консервной банки, если очень постараешься. Взломать сигнализацию на воротах с такой штукой, конечно, практически невозможно, но зато можно использовать её, чтобы выключить во всём районе свет, устроив блэкаут. Лучший способ. Пока устраняют поломку, ты можешь позволить себе повозиться с тем, чтобы просто перелезть через забор (с больным коленом тебе противопоказаны физические нагрузки, Оз). Отряхнувшись от снега, Кобблпот напомнил себе, что в следующий раз, если тот случится, надо взять с собой трость или хотя бы зонт, на который можно опереться. Бэтмен сделал его калекой, и это стало ещё одной каплей в море раздражения, которое уже не сбить отличной дракой в подворотне с каким-нибудь торчком, который не сможет дать сдачи. Злоба копилась. Бурлила в душе Освальда. но, приглушённая таблетками из Аркхэма, постепенно начала находить иной выход, не сказать, что правильный.
В своих кошмарах и снах Кобблпот вымещал нерастраченную ненависть на всех тех, кто, по его мнению, испортил его жизнь. И Брюса там уже не было.
Прихрамывая, он дошёл до окон, в которых можно было различить тёплый свет, исходящий от камина. В последнюю очередь он хотел столкнуться сейчас с Альфредом, дворецким Брюса, чтобы тот вызвал полицию и натравил на Освальда ищеек. В подобных делах связываться с целью своего визита напрямую лучшая стратегия, в которой посредники разве что шороху наведут, а не поспособствуют перемирию.
Освальд выругался сквозь зубы. От мороза болели пальцы. Он обжигал не только кожу, но и свежие ушибы. Джон Доу организовал бунт в Аркхэме в замечательную пору, хоть анекдоты сочиняй про Кровавое Рождество в Готэме, где праздник устроили сбежавшие на свободу психи, наряженные в клоунские костюмы, и теперь в центре объявлен комендантский час. Парочка полицейских, которых не устроила взятка, задержали Пингвина на пути сюда, но когда связываешься с бывшим боксёром, лучше десять раз подумать, прежде чем ударить.
Хотя, так себе драка получилась. Раньше Кобблпот мог оставить их инвалидами на всю жизнь, а теперь сам едва ноги унёс.
Он обошёл особняк по периметру и нашёл запертую дверь, ведущую в прачечную. Замок ещё заменить не успели, поэтому тот поддался простой отмычке, сделанной из скрепки и женской заколки, подобранной на ближайшей заправке. Оказавшись внутри, Освальд прислушался к тишине, царящей в поместье, и позволил себе небольшую передышку перед тем, как двинуться дальше (если, конечно, его ещё не заметили). Забравшись на стиральную машину, Кобблпот откинул полы плаща и поправил ортез с логотипом Лечебницы Аркхэм. Пингвину выдали его, чтобы он мог ходить без трости, но проблема была в том, что боль от ношения ортеза никуда не исчезла. И скорее всего останется на всю жизнь. Очень не хотелось в это верить.
— Да уж, приятель… — Освальд чиркнул спичкой, прикуривая, и подышал на свои ладони, чтобы отогреть замёрзшие пальцы. — И на что ты надеешься, хм? Вряд ли тебе тут накроют стол и нальют старого доброго виски.
Где-то над головой заскрипели половицы, и дом взвыл от набросившегося на него порыва ветра. Сколько шла реставрация после пожара? Полгода? Год?
Сколько вообще времени Освальд провёл в Лечебнице Аркхэм?***
Устроенный Пингвином блэкаут не затронул вспомогательные генераторы, которые обеспечивали электричеством систему безопасности в поместье. Заподозрив неладное, Брюс сразу спустился вниз к компьютеру, чтобы наблюдать за всем со стороны, и теперь изумлённый взгляд Уэйна метался с экрана на экран. Холод с улицы просочился даже в пещеру, поэтому находиться здесь было по меньшей мере некомфортно, но прав был Альфред, когда говорил, что здесь пора было обустроить ещё одну спальню. Брюс не покидал свою обитель с тех самых пор, как закончилась история с революцией Леди Аркхэм и началась другая. Пострашнее.
— Что он здесь делает?
Внимательно следя за тем, как Освальд осторожно изучал комнату за комнатой, Уэйн вызвал Альфреда и кратко обрисовал сложившуюся ситуацию. Пингвин не приходит без причины, тем более один, тем более раненый. Следовательно, сейчас ему нужно было просто поговорить, как когда-то в парке, разве что тогда ситуация была не такая напряжённая. Вспоминая тот день, Брюс коснулся пальцами щеки.
— Мне вызвать полицию, сэр?
— Нет, Альфред. Я сам разберусь.
Дворецкий замолчал. Брюс буквально кожей ощущал немое осуждение старика, но ничего не мог с собой поделать. Это была его проблема, которая давила ему на плечи с тех самых пор, как Кобблпот вернулся в Готэм.
Он заметил его ещё через камеры в саду. Освальд смотрел на пустые окна восстановленного поместья Уэйнов и о чём-то размышлял, стараясь не опираться на больную ногу. В чём-то его можно было понять — куда идти бывшему уголовнику, которого по решению суда определили в Аркхэм и ныне разыскивали? Только к тому, кого он некогда называл другом. Несмотря на совершённые ошибки. Несмотря на причинённую боль. Несмотря на то, что Брюс его ещё не простил.
Освальд прошёл в комнату с камином и поднял взгляд к углу комнаты, будто почувствовав, что за ним наблюдают. Подняв руку, он небрежным жестом указал сначала на камеру, затем на себя, явно намекая на то, что вызывает Уэйна на разговор по душам.
Я. Ты. Наедине. Брюс покачал головой. Дурак бы понял, что скорее всего это ловушка, но в случае с Кобблпотом ему хотелось думать, что это не так.
— Мне выгнать его, сэр? — вкрадчиво спросил Альфред.
— Я же уже сказал. Нет. Он хочет поговорить наедине, значит я пойду туда один… — Брюс поднялся с кресла, бросив на дворецкого взгляд, наполненный решимостью. — Останься здесь. Я сообщу, когда всё закончится.
Старик недоверчиво сощурился, но кивнул. В пещере безопаснее, чем в доме, когда речь заходит о Пингвине.
— Как скажете. Но на вашем месте я бы незамедлительно позвонил в полицию.
Брюс не винил Альфреда за излишнюю предосторожность, так как был повод. К нему стоило бы прислушаться, но интуиция подсказывала Уэйну, что сейчас лучше не совершать никаких резких движений. Торопливость могла отпугнуть или даже разозлить Освальда, и последний вариант казался ничуть не хуже первого. Поэтому, помедлив, Брюс отключил камеры. И, бросив почти виноватый взгляд на Альфреда, покинул пещеру.
В доме было ничуть не теплее. В некоторых комнатах ещё не закончилась реконструкция, большая часть помещений пустовала, а новую мебель не завезли. Поэтому ощущение создавалось соответствующее — скорее нежилой недострой, чем некогда престижное место для проведения светских мероприятий. Поместье сгорело быстро, как спичка. Сначала Уэйн даже думал переехать насовсем и забросить работы по восстановлению испорченного наследства, но бросить всё это на съедение вандалам было выше его сил.
Дверь в гостиную была приоткрыта. Постояв на пороге несколько долгих секунд, Брюс наконец-то вошёл в единственное тёплое помещение в этом холодном и как будто бы чужом доме, и поднял взгляд на стоящего у камина Освальда.
— Теперь золотой мальчик не спускается со своей башни из слоновой кости? — хрипло усмехнулся Кобблпот, медленно оборачиваясь. — Как поживаешь, Брюс?
— Что ты делаешь в моём доме, Оз?
Кобблпот ожидал подобный вопрос, поэтому спокойно дохромал до дивана, всё ещё обернутого магазинной плёнкой, и упал на него, издав удовлетворённый вздох.
— Либо ты вызвал полицию и тянешь время, либо… Не знаю. Действительно желаешь поболтать? Скажи мне честно, я хоть где-то прав?
Брюс неуверенно прошёл к камину, обогнув журнальный столик, и, стараясь не упускать Освальда из поля зрения, остановился. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, пока Пингвин не стал терять терпение.
— Ладно, приятель. Я скажу. Скажу. Только перестань глазеть на меня так, словно я вот-вот наброшусь на тебя с оскорблениями… — на этих словах Кобблпот болезненно поморщился, что окончательно убедило Брюса в том, что его ночной гость не так уж и опасен. — Может, предложишь мне выпить? Жизнь отдам за стаканчик виски.
Уэйн вздохнул, покачал головой и, прислонившись спиной к шкафу, кивнул в сторону низкого барного столика, на котором стоял графин.
— Возьми сам. Раз уж ты снова ходишь по моей территории так, будто бы она твоя.
Брюс не скрывал злорадства. И Освальд почувствовал этот укол в свою сторону, поэтому сощурился и парировал:
— До сих пор обижаешься, дорогуша? Прости. Прости меня. Конечно, я это всё заслужил.
Фыркнув, Кобблпот аккуратно поднялся и, не глядя в сторону Уэйна, доковылял до вожделенного виски. Стоять на больной ноге ему было тяжело.
— Потрепала нас революция, да? — произнёс он. — А так всегда и бывает. Где-то прибыло, где-то убыло. Один злой гений сидит в тюрьме, а второй уже готовится к новому бунту.
— Снова пришёл делать прогнозы, Оз? Что на этот раз? — нахмурился Брюс. — Анархия? Всеобщий психоз? Массовые убийства?
Опрокинув в себя виски на три глотка, Кобблпот запрокинул голову и какое-то время стоял так, глядя в потолок.
— Нет. Просто захотел навестить старого друга. Друга, в котором всегда нуждался.
Освальд был из тех, кто любил красивые слова, Брюс знал это, но всё равно повёлся. Хранил единственную совместную фотографию, как дурак, смотрел на неё и думал, как всё могло сложиться, если бы Кобблпот внезапно не напялил на себя эту ужасно глупую маску. Если бы не уехал. Если бы не пустился во все тяжкие. Если бы, если бы, если бы.
— Забавно, Брюс. Стою здесь и не понимаю, как в таком огромном доме, тем более после пожара, ты способен сохранять здравый рассудок? Кошмарная пустота… — Оз налил себе ещё, вернулся к дивану и снова сел. Вытянув вперёд ногу, закованную в ортез, он посмотрел на свою руку с подсохшими ранами и поморщился. — В Аркхэме было повеселее.
Он поднял холодный взгляд и невесело усмехнулся. В его взгляде Уэйн прочитал просьбу о помощи, но упрямо проигнорировал её, продолжая бесполезно молчать.
— Слушай, приятель, я не настроен на монологи! — внезапно раздражённо продолжил Кобблпот. — Присядь рядом, поговори со мной, покажи мне, что тебе не всё равно. Что угодно… Пожалуйста.
— Оз. Ты беглый преступник. Тебя разыскивают по всему Готэму. И ты хочешь, чтобы я оказывал тебе содействие? — Брюс нахмурился, но при этом перестал выглядеть враждебно.
Снова повёлся на взгляд. Пристальный и немного безумный. По сравнению с ним, холёным мальчиком из высшего света, Освальд выглядел на несколько лет старше и болезненнее, а это вызывало жалость — последнее, чего заслуживал старый друг.
— Я хочу, чтобы ты поговорил со мной. Выпил немного. Расслабился. Всё. — Ровно и терпеливо повторил Пингвин. — Если бы мне было нужно другое, я бы с удовольствием подискутировал со стеной.
Звучало справедливо. Брюс осторожно приблизился к Освальду, посмотрел в переставший мигать глазок камеры и сел рядом. Поленья в камине продолжали уютно трещать, а за окном бурлил Готэм, в чьи кровеносные сосуды улиц занесло заразу из Лечебницы. Город был болен, болен неизлечимо, и Уэйн продолжал упрямо защищать его. От таких, как Кобблпот.
Одному с этим справиться было очень сложно.
— Я… — нарушил тишину Оз, словно прочитав мысли Брюса. — Встретил кое-кого в Аркхэме. Он рассказал мне, что знает твой секрет.
Уэйн вздрогнул, рывком выныривая из собственных мрачных мыслей, и посмотрел на Освальда с подозрением.
— Я тогда подумал, что это весьма патетично. Какой-то безымянный псих знает о тебе больше, чем я.
— Двадцать лет прошло, Оз… — Уэйн наконец-то посмотрел на собеседника и обнаружил, что тот изучает его внимательным, даже пугающим взглядом. — Я уже не беззаботный мальчишка, который любил играть с тобой в парке в супершпионов. Да и ты не тот человек, которому я в своё время доверял. Ты даже не писал мне, Оз…
Страдальчески приподняв брови, Брюс почувствовал, как падает в эту холодную бездну воспоминаний. А всё из-за тяжёлого взгляда, в котором попеременно читались горечь и искренняя, неприкрытая зависть, которую Кобблпот пытался в себе подавить.
— В любом случае… — хрипло усмехнулся Освальд. — Вот мы здесь. Давай представим, что это наша первая встреча за двадцать лет. А письма у меня никогда не получались.
Трудно представить себе иную реальность, имея на руках карты прошлых ошибок. Те встреча в парке, кризис, причинённая боль и разрушенная судьба: разве этого недостаточно для того, чтобы просто вышвырнуть Пингвина прямо в полицейские сети? Что такого в этом взгляде, в этой непринуждённой позе и в этом запахе виски? Почему Брюс продолжал смотреть в холодные серые глаза?
Может быть, потому что сейчас они выглядели особенно родными?
— Задай вопрос. И я отвечу на него… — улыбнулся Освальд. — Потом я сделаю то же самое. И у нас получится нормальный разговор. Верно же?
В голосе Кобблпота промелькнула нотка слепой надежды. И Брюс сдался.
— Почему ты просто не приехал ко мне раньше? Я бы дал тебе работу. Дом. Оказал бы поддержку. Почему ты пошёл за Детьми Аркхэма? — озвучил он давно грызущий сердце вопрос. Услышав его, Кобблпот, казалось, растерялся, утопил вздох в стакане с виски и откинулся назад на спинку дивана. Чтобы ответить, ему потребовалось несколько секунд:
— Потому что мне казалось, что так будет… Проще. Правильнее. Интереснее. Мне хотелось вывести тебя из себя, схватить за яйца и опрокинуть на самое дно отчаяния, чтобы ты в полной мере ощутил, каково было мне… Глупо, да? Глупо. Да и, признаться, я никогда не любил о чём-либо просить… — Оз скосил глаза в сторону Брюса. — Тем более тебя.
Последняя сказанная фраза резанула слух нескрываемой больной нежностью, но Уэйн убедил себя в том, что ему просто показалось. Отобрав у Кобблпота стакан, он отставил виски в сторону и, перехватив руку Освальда, осмотрел его разбитые костяшки. Едва затянувшиеся коркой, они всё ещё кровоточили.
— Что это, Брюс? Забота? — хрипло рассмеялся Оз, подозрительно щурясь. — О, милый, не переживай, заживёт.
Проигнорировав издёвку в его голосе, Уэйн угрожающе сильно сжал запястье Пингвина и всем своим видом намекнул, что ударит его по больному колену, если тот продолжит в том же духе. Немая угроза была принята: улыбка исчезла с худого лица Освальда, и его заигрывающий задор тут же померк.
— Это наш замкнутый круг, да? Любая попытка общения будет упираться в точку, которая запустит весь цикл заново. Ты. Я. Попытка отобрать друг у друга всё… — хрипло прошептал Освальд.
— Мне ничего от тебя не нужно, Оз. Во всяком случае пока.
Тьма бурлила в душе Уэйна. Она прорывалась на поверхность с тех самых пор, как ему вкололи психотропный наркотик, как Джон Доу попросил его об услуге. Отныне изо дня в день Брюс ждал сумасшедшего неизвестного в своём доме, готовясь к встрече, как в последний раз. Он слышал, что Доу назвался Джокером в прямом эфире. Что он готов развеселить весь Готэм. Но сейчас это не имело значения.
Ему очень захотелось сломать Пингвину все пальцы, но он быстро подавил в себе это желание.
— Не могу понять, что ты чувствуешь… — вырвав руку из хватки Уэйна, Кобблпот потянулся за виски и одним глотком осушил стакан. — Ты явно думаешь о чём-то постороннем.
— Я думаю о том, под каким предлогом выгнать тебя.
— А тебе он нужен?
Освальд снова улыбнулся. Беззлобно, без горечи, спокойно. Было видно, что он мог уйти прямо сейчас, но не хотел.
— Да… — признался Брюс. — Он мне нужен.
Переведя взгляд на потрескивающие в камине поленья, Кобблпот покачал головой и хмыкнул, запуская руку в карман грязного пальто. Где он после побега раздобыл одежду, оставалось только гадать, но Уэйну хотелось верить, что при этом никто не пострадал. Он на собственной шкуре ощутил, на что способен Пингвин в драке. Другой вопрос: как он сумел сделать это с такой ногой? Как он перелез через забор?
Как дошёл сюда?
Брюс отогнал навязчивое желание поинтересоваться физическим состоянием друга, потому что вспомнил, как тот, несмотря на боль, продолжал бить его тяжёлыми перчатками по лицу и корпусу. Отчаянная самоуверенность придавала Освальду сил, и это не могло не вызывать уважение.
— Мне некуда идти… — с иронией в голосе протянул Кобблпот, вытаскивая пачку сигарет. — Там, где у меня была койка, мне уже не рады. Полиция всё опечатала.
Чиркнула спичка, он закурил, и Брюс даже не остановил его. Лишь поморщился от резкого дыма и, чуть отодвинувшись, принялся разглядывать металлический ортез на ноге собеседника. Только сейчас он заметил на одном из колец гравировку Лечебницы Аркхэм.
— Что ты успел узнать о Джоне Доу? — сорвался с губ Уэйна внезапный вопрос, на который Пингвин отреагировал таким красноречивым взглядом, что ему стало не по себе. — О… Джокере? — добавил он ненужное уточнение после паузы.
— А с чего такой интерес? Хочешь помочь комиссару Гордону найти паршивца? — затянувшись, Освальд выдохнул табачный дым и кашлянул в кулак, прежде чем продолжить: — Ничего я про него не знаю. Клоун, любящий копаться в чужом дерьме. Непредсказуемый, как срущая в неположенном месте кошка.
Оз выглядел раздражённым, а это могло означать только то, что Доу насел на него с вопросами, как когда-то насел на самого Брюса. Вскрыл его череп, чтобы посмотреть, что внутри. Сделал его… покорным. Интересно, он Кобблпота об услуге тоже попросил?
— Просто я с ним тоже столкнулся, пока был в Аркхэме. Подумал, что ты знаешь чуть больше.
Бросив окурок в камин, Освальд задумчиво посмотрел на пустой стакан из-под виски и уже хотел было подняться, чтобы налить себе ещё, но Уэйн его остановил.
— Я сам. Сиди.
Нет. Кобблпот не одарил его взглядом побитой собаки и не озвучил какую-нибудь очередную нелепую чушь. Он просто молча кивнул и махнул рукой, мол, делай, что хочешь. После всего, о чём они говорили, это выглядело, как разочарование. Или же Оз чертовски устал. Это бы всё объяснило, даже его неловкие шутки про кошек.
— Брюс?
Немного помедлив, Уэйн взял второй стакан и налил себе виски. Без алкоголя слушать Освальда было чертовски тяжело и волнительно, будто Пингвин внезапно вытащит из-под пальто пистолет и закончит то, что начала Леди Аркхэм. Поэтому на собственное имя он осторожно обернулся, готовый в любой момент отразить удар.
— Да, Оз?
— Если я тебе скажу, что ты много для меня значишь, ты мне поверишь?
Едва не выронив стакан, Уэйн вложил его в протянутую руку Кобблпота, который сидел, положив голову на спинку дивана. За то время, что они успели пообщаться, у Брюса уже проскальзывала мысль, что Освальд что-то недоговаривает, постоянно меняя тему или переключаясь на свою слишком уж очевидную зависть. Этот вопрос, озвученный явно под действием алкоголя (который идеально лёг на отказ от таблеток) и был той алой лентой, скользящей между каждым язвительным словом, срывающимся с губ Кобблпота.
Брюс для него, оказывается, много значит.
Как на это отреагировать, Уэйн не знал, поэтому просто запил оставшийся осадок виски.
Не помогло.
— Я не знаю, Оз.
Пингвин перевёл на него взгляд. Долго смотрел. Пытался по выражению лица Брюса понять, дошёл ли до того смысл сказанного, но, убедившись в обратном, просто кивнул.
— Значит, приятель, я облажался ещё сильнее, чем мне казалось.
Отпив из стакана, Кобблпот тяжело вздохнул, зачем-то посмотрел в него, оценивая степень своего опьянения, и поставил на журнальный столик. От переполняющих эмоций Освальда сильно мутило.
— Что ж, не буду тебя больше задерживать. Сиди в своей башне, смотри на то, как Готэм постепенно умирает… — сказал он, поднимаясь и отряхиваясь от пепла. — Это будет грандиозно. Я, пожалуй, тоже понаблюдаю за этим со стороны, если меня, конечно, не поймают раньше. Думаю, Бэтмен уже готовится выехать по мою душу, после того, как разберётся с остальными.
Брюса снова передёрнуло, и не зря. Ведь это именно он сломал Кобблпоту колено, сделав из него калеку. Удивительно, что Освальд ещё ничего не заподозрил, не раскопал и не узнал от Джона Доу. Иначе эта встреча могла закончиться иначе.
Как бы он отреагировал на то, кто скрывался всё это время под маской летучей мыши?
— Оз?
Тот уже направлялся к двери, когда Уэйн окликнул его.
— Что? — недоумённо изогнул бровь Пингвин. — Кто-то хочет обняться на прощание?
— Я думаю, так и должны поступать друзья.
Брюс подошёл ближе к Освальду и неуверенно поднял руки, не понимая, действительно ли хочет этого. Кобблпот же заключил его в крепкие объятия, даже не дожидаясь разрешения, и похлопал по спине, как тогда в кабинете. Только менее самоуверенно. Затем отстранился, обхватил ладонями лицо Брюса и, бесстыдно заглядывая в его глаза, криво усмехнулся.
— Я часто представлял себе этот момент. Мне нравилось… — большой палец Кобблпота скользнул по подбородку Уэйна, из-за чего тот невольно отпрянул. — Да брось. Не делай вид, что не заметил, приятель.
— Ты пьян, Оз.
Уэйн занервничал и попытался признаться самому себе в том, что ему не показалось. Но не успел он убедить себя в обратном, как Освальд, подавшись вперёд, ужалил его губы поцелуем. Это мгновение надолго отпечаталось в памяти Брюса, разрисованное всеми оттенками страстного собственничества, недопонимания и невысказанной симпатии Кобблпота. Последнюю, судя по всему, тот слишком долго удерживал в себе и это бесило, изливаясь наружу тем самым пресловутым желанием отобрать у объекта своей симпатии всё. Дом. Карьеру. Достоинство.
Головоломка была собрана.
Не привыкший к подобному вниманию со стороны мужчин, Уэйн оттолкнул от себя Освальда. И тот совершенно не удивился такому повороту событий.
— Красивые мальчики заслуживают самого лучшего, да, Брюс? И я в это понятие никогда не входил.
От шока Уэйн даже ничего не сумел ответить. Пингвин на это молчание ответил задумчивой улыбкой, облизнул губы и наигранно беззаботно развёл руками.
— Зато теперь я знаю, какой ты на вкус.
Не став больше ничего говорить и сделав для себя кое-какие выводы, Кобблпот вышел в коридор и, всё ещё опасливо наступая на правую ногу, крикнул через плечо:
— Я выйду через главный вход, хорошо? Ты же не против?
Удаляющиеся шаги Освальда сбившимся ритмом хромоты отдавались у Брюса в висках. У него ещё было время передумать или хотя бы оставить свой телефон на всякий случай, но Уэйн вспомнил бледную пингвинью маску поверх лица этого человека, направленный на мэра Хилла пистолет и ядовитую усмешку, режущую безумным оскалом знакомое до боли лицо. Перед ним был преступник, у которого приводов больше, чем у Фальконе. Убийца. Опасный боец.
Лжец?
— Мастер Брюс? — Альфред появился в полумраке коридора и вздрогнул, когда свет над их головами мигнул пару раз и загорелся. — Он ушёл?
— Всё в порядке, Ал. Мы разобрались.
Лжецы обычно лгут до последнего.***
Над Готэмом вставало яркие зимнее солнце, когда Освальд добрался до побережья и, поёжившись от холода, продирающего до костей, прикурил последнюю сигарету. Его трясло после произошедшего, и эта дрожь, как выражение слабости, накаляла его нервы до предела. Руки болели. По дороге сюда он украл у бездомного трость и, опираясь на неё, теперь чувствовал себя настолько беспомощным, что становилось тошно. Как девчонка. С детства был неуверенным в себе сорванцом, который, наблюдая за успехами Брюса со стороны, мечтал заполучить этого богатенького Ричи себе. Насовсем.
А ещё он до безумия хотел узнать его секрет. Самый главный, скрытый за семью замками секрет, про который ему промурлыкал Джокер, мгновенно распознав в Пингвине того, кем можно манипулировать в случае побега. Но Джон Доу не учёл, что Освальд в действительности сожалел обо всём, что сделал.
Сожаление это он спрятал за врождённой несдержанностью и тягой к насилию, ведь зачастую объект своей симпатии мы стараемся унизить и опорочить в собственных глазах, чтобы от невзаимности было легче дышать, а привязанность сошла на нет. Но... Что ж. Освальд действительно облажался сильнее, чем он думал.
Теперь оставалось выбрать, кем он станет для нового Готэма. Злодеем или жертвой обстоятельств?
— Мой друг Освальд! — раздался рядом певучий гипнотизирующий голос. — Как я рад видеть тебя.
Джокер появился в поле зрения Пингвина, одетый в цветастое зимнее пальто фиолетовых и зелёных оттенков. Заметив мрачность своего коллеги, клоун положил руки ему на плечи и изобразил крайнюю степень беспокойства на неестественно бледном лице.
— Что случилось у моей заблудшей птички? Скучал по мне? Я очень скучал! — весело заулыбался он.
— Пошёл нахрен, клоун… — несдержанно выругался Освальд. — Как ты вообще нашёл меня, говноед?
Обескураженный таким приветствием, Джокер цокнул языком, улыбнулся и зачем-то потрепал Кобблпота по щеке, отвечая:
— Видимо встреча с нашим дорогим Брюсом прошла не так, как ты планировал, да, приятель? — искусно спародировав акцент Пингвина, он тихо засмеялся и, словно что-то вспомнив, поднял указательный палец. — Чуть не забыл! У меня для тебя есть подарок. Так сказать, аванс за услугу.
Порывшись по многочисленным карманам, Джокер взял руку Кобблпота и вложил в неё что-то холодное и тяжёлое, тут же сжав его пальцы в кулак. От прикосновения грубых фиолетовых перчаток к треснувшим порезам и содранной коже всю кисть обожгло болью, но Оз даже не поморщился.
— Что это? — фыркнул он, поднимая недружелюбный взгляд.
Бледное лицо Джона Доу разрезала широкая улыбка от уха до уха. Жуткая, Освальду она ещё в первую встречу не понравилась.
— Тебе это пригодится.
Похлопав Пингвина по плечу на прощание, Джокер с утробным смехом удалился прочь, вороша ботинками выпавший снег. Опасливо покосившись на свой крепко сжатый кулак, Кобблпот неуверенно раскрыл ладонь и судорожно вздохнул, вцепившись в трость.
Доу подарил ему монокль.